Современного человека окружает множество образов, но какие они? Чаще всего у нас нет времени в этом разобраться, многое мы принимает или отвергаем интуитивно. Как эти образы влияют на нас? Удалось ли современной культуре создать что-то новое или она предпочитает использовать язык образов и символов христианской культуры? Остались ли в прошлом богословие образа и традиции иконопочитания? В презентации Сергея Чапнина тесно переплетаются богословие, литургическое искусство, история, социология и реклама.

VII Вселенский Собор утвердил догмат об иконопочитании, где говорится: «Свидетельство иконного живописания на самом деле не меньше, а равно свидетельству слова». Тем самым Собор признал, что изобразительное искусство может быть не менее убедительно, чем слово. Христиане использовали слово и образ для свидетельства о Христе. В этом смысле Священное Писание — тоже икона, только словесная.

Полнота образа есть только в иконе Иисуса Христа. От этого образа питаются иконы Божией Матери и святых. Например, святость — это качество Бога. Не существует святости в отрыве от Бога. Когда мы говорим о святости человека, имеем в виду, что он уподобился Богу, что видим в нем Божественное качество.

Лекция Сергея Чапнина: «Похищение образа: от иконы до рекламы»

Именно святость изображают иконы. Они писались в разных стилях и техниках, но эти образы объединяет святость. Язык иконы сложный, символичный, чтобы понимать икону, нужно знать богословие. По мнению Сергея Чапнина, начиная со второго тысячелетия богословие перестало уделять должное внимание образной системе, в результате христиане разучились читать образы. Часто именно незнание, непонимание образов приводило к расколам.

Как играли с образом большевики, Чапнин показал на примере иконы Преображения и плаката двадцатых годов.

На иконе Преображения изображены апостолы Петр, Иаков и Иоанн, поверженные ниц, а на возвышении, на горе — пророки Моисей и Илия, беседующие со Спасителем. Правой рукой Христос благословляет, а в левой держит свиток. Гора символизирует способность человека подняться над повседневностью, ведь жизнь христианина подразумевает постоянное духовное восхождение. Свиток в руке Христа — символ того, что Он принес в мир новое учение.

Советский плакат изображает Ленина на трибуне, то есть он тоже вознесен над землей. И за ним круг с расходящимися лучами, в руке газета «Правда» — он тоже претендует на то, что принес в мир новое учение. «Владыкой мира будет труд!», — написано на плакате. «Это не просто лозунг, а богословская формула. Большевики прекрасно понимали, что для того, чтобы разрушить старый мир и построить новый, им необходимо свое пространство священного».

Напомнил Чапнин и об архитекторе Алексее Щусеве, который до революции строил храмы, например, Марфо—Мариинскую обитель в Москве, но известность ему принесли мавзолеи. Мало кто помнит, что нынешний мавзолей на Красной площади — третий, построен только в 1930 году. А два предыдущих — деревянные — были построены в январе и августе 1924 года, и оба тоже проектировал Щусев. «Применив понимание священного к задачам новой религии, он стал так популярен в Советском Союзе», — отметил Чапнин.

Из церковного искусства в советское перешел и Александр Александров (1883–1946) — автор песни «Священная война» и создатель ансамбля песни и пляски, который стал одним из символов советского искусства и теперь носит его имя. В детстве он пел в Казанском соборе в Петербурге, после окончания придворной капеллы получил звании регента и до 1922 года регентовал в храме Христа Спасителя.

Напомнил Чапнин и о прошлогоднем заявлении президента Путина: «Вот многие говорят про мавзолей, говорят, что это не соответствует традициям. Что не соответствует традициям? Поезжайте в Киево-Печерскую Лавру или посмотрите, что в Псковском монастыре или на Афоне? Там мощи святых людей!».

И сегодня для многих людей коммунизм остается религией, причем в их сознании эта вера парадоксально уживается с уважением к христианству.

Но основной темой лекции был не коммунизм, а использование образа в современном искусстве и в рекламе. В иконе полнота образа достигается благодаря тому, что соединяются две реальности: земная и небесная. Когда священный язык забывается, искусство сначала возвращается к античности с ее только земной, чувственной реальностью, но потом реализм исчерпывается, появляется авангард, извращающий реальность, затем еще более «продвинутые» течения, всё дальше уводящие от реальности, и всё это приводит к псевдореальности, то есть к антииконе.

Свою мысль Сергей Чапнин вновь проиллюстрировал на наглядных примерах.

На иконе Распятия возле Креста, на котором умирает Спаситель, изображены скорбящие Божия Матерь, апостол Иоанн, сотник Лонгин, жены мироносицы, ангелы. Это самое трагическое евангельское событие, но изображение не трагично, потому что икона соединяет несколько событий, христиане знают, что за Смертью следует Воскресение. Это высшее соединение материального и духовного в образе.

Совсем по-другому интерпретируется Распятие в реалистической живописи. На кресте — висящая мертвая плоть. «Даже маленький золотой нимб не дает нам вырваться за эту земную материальную реальность. Мы видим страшную трагедию, и у нас возникает вопрос: а дальше что? Эта картина не дает нам ответа, она оставляет нас в неведении. Мы просто замираем в ужасе от того, что произошло убийство. Вот, что происходит при вычитании духовного», — объяснил Чапнин.

 

Как пример антииконы — портрет Махатмы Ганди, выполненный в иконописной стилистике. Если говорить о письме, о технике, то изображение похоже на каноничное. Есть только один нюанс — всем известно, что Махатма Ганди не был христианином. И именно поэтому его портрет в иконописной технике — антиикона. Нет священного образа.

«Кроме каноничности письма, у иконы есть еще несколько характеристик, — напомнил Чапнин. — Одна из них — литургийность. Икона может быть помещена в храмовое пространства, она призвана участвовать в литургии — это образ, к которому мы обращаем свои молитвы». Наверное, многие христиане относятся к Махатме Ганди с уважением, но ни один христианин не станет ему молиться.

Показал Чапнин, как использую священные образы в рекламе. На фоне гор человек в костюме и галстуке с портфелем идет по воде яко по суху. Это реклама крема для обуви: купи крем, и законы природы над тобой будут не властны. Христиане знают, что чудо совершает только Бог. Он создал мир со всеми законами природы, Он может нарушить эти законы. Реклама внушает человеку, что его возможности зависят от потребления.

Что такое икона нашей эпохи? «Если бы мне задали этот вопрос, я бы, наверное, сказал, что для меня это икона новомучеников и исповедников Российских», — сказал Сергей Чапнин. С ним согласятся многие православные. Подвиг новмучеников и исповедников Российских — совсем недавняя российская история, еще живы люди, которые помнят то страшное время.

«Но это не единственный ответ», — с сожалением констатировал Чапнин и показал плакат, снятый в 2006 с Софийской набережной. Огромный плакат заслоняет Кремль, а на нем написано: «BMW X5 — икона своей эпохи».

«Хотел ли концерн BMW оскорбить православных?», — спросил слушателей Сергей Чапнин. Большинство сошлось во мнении, что вряд ли. Общество настолько утратило духовные традиции, что для многих слово «икона» не ассоциируется с чем-либо священным, они воспринимают его как синоним слова «символ».

С этим согласился и Чапнин. В современную культуру, по его словам, икона пришла не только из христианской традиции, но и из семиотики, из структурализма, через постструктурализм. Одним из основоположников структурализма Чарльз Пирс разработал систему трех типов знаков: знаки-иконы, знаки-индексы и знаки-символы. Именно поэтому сегодня говорят об иконе стиля, могут назвать какого-нибудь исполнителя иконой рэпа.

«Если появляется другое содержание у термина, возникает конкуренция: какое из понятий будет сильнее в современной культуре? Что сохранится, как основное, а что — как дополнительное? Сегодня этот вопрос открыт. Если мы с вами будем поддерживать традицию и язык иконы как священного изображения и будем понимать эту проблематику, то у нас есть шанс нашу традицию передать нашим детям, сохранить традицию. Если мы будем относиться с небрежением, то победят другие силы, другие концепции», — отметил Сергей Чапнин. .

Здесь, по мнению Чапнина, возможны и эксперименты, и поиск нового языка.

Привел Чапнин и примеры современной христианской культуры. Это шедший в конце девяностых годов спектакль Анатолия Васильева «Плач Иеремии» — композитор Владимир Мартынов всю ветхозаветную книгу распел знаменным распевом для хора «Сирин», а Васильев научил хористов сценическому движению. Теперь этот спектакль не идет.

Отметил Чапнин и роман Евгения Водолазкина «Лавр». Спецалист по древнерусской литературе, ученик академика Лихачева, Водолазкин поместил своего героя в средневековую Русь, описал его жизнь от рождения до смерти, пытаясь показать, что такое милосердный христианин. По мнению Сергея Чапнина, писателю это удалось. Совсем недавно он получил за роман премию «Ясная поляна», вошел роман и в шорт-лист «Большой книги».

Подготовил Леонид Виноградов
www.pravmir.ru